Вперед, под хвост!

Блеск и нищета экономического персонализма

От автора. Эта статья написана давно и была опубликована на партийном сайте ВКП(б). Теперь по объективным причинам этот сайт или умер, или приостановлен. Но герой статьи Чижиков по прежнему в сетях и активно мутит голову многим начинающим марксистам. Нельзя допустить, чтобы текст про современных хвостистов канул в лету вместе с ресурсом, на котором он был размещен.

Сначала поговорим о том, что блестит, а затем о том, что не позволяет отнести этот блеск к «чистому золоту» достоверной теории.

Можно сказать, что из всех современных попыток ревизии марксизма, экономический персонализм, стоит ближе других к возможности его научного развития. Именно поэтому он имеет шанс заблестеть поярче троцкизма, и именно поэтому теоретическую базу «новых коммунистов» приходится подвергнуть тщательному анализу.

(Большая часть этой базы доступна для исследования на следующих ресурсах: Виктор Петрухин — персональный сайт, МРО ЕПТСР, Сайт Тульского регионального отделения ИГ «Новые коммунисты». Ну и на последнем, для дотошных найдется еще некоторое количество ссылок. Чтобы не загромождать статью дополнительными ссылками на эти же ресурсы указываю, мною использованы работы Петрухина с персонального сайта «О программе реализации персонализированного способа присвоения в избранном регионе», «Собственность и самоуправление» и некоторое количество видео-лекций, которые успел отсмотреть. А так же «Проект программы политической группы «новые коммунисты России» — партия рабочего класса России»).

Новизна, т. е. полезная новизна в идеологической системе Петрухина, Чижикова и Кº, безусловно есть. Подчеркиваю — в идеологической системе, и только в ней, но не в политэкономии, как, очевидно, думают авторы экономического персонализма. Большевикам стоит обратить внимание на ключевое звено, которое позволяет сторонникам Петрухина-Чижикова горделиво вздергивать нос, когда речь идет о практике социализма. Система новых коммунистов, еще одно самоназвание, держится на правильном выводе о том, что социалистическая модель в СССР на каком-то этапе пережила себя.

Это правильный вывод. Ни один марксист не может сегодня отмахнуться от него, потому что, отмахиваясь от этого вывода, марксисты отталкивают прочь не только конкретную истину нашей эпохи, но и все рабочее движение в развитых странах, которое так же переросло реальный социализм.

Но на этом месте правильные выводы новых коммунистов заканчиваются. Там, где надо было сказать: «Давайте пойдем вперед!» — Петрухин, Чижиков и Кº сказали: «Давайте пойдем позади!» А после этого лозунга стало понятно, что учение экономического персонализма блестит лишь за счет малого количества истины, и использует такое количество заблуждений, которое превращает правильные выводы в похлебку для нищих.

Не обойтись без тавтологии. Проблема экономических персоналистов в экономическом персонализме. Придумали, назвали, сделали лозунгом движения, а теперь партийная солидарность и, висящий над всяким мыслителем коварный дух влюбленности в собственную особую теорию, уже не дает Петрухину, Чижикову и поклонникам посмотреть на свою политэкономию критическим взглядом.

Более того, укорененность в партийном взгляде, а партийный взгляд базируется на особенности, не позволит уже новым коммунистам услышать критические доводы со стороны. Ведь тогда придется отказаться от самопровозглашенной авангардности. На самом деле вся авангардность держится на ошибочном убеждении части пролетариев, что социализм должен принести справедливое распределение доходов и власти, и только это.

Увы, часть пролетариев находится не впереди класса, а напротив того места, где у многих живых существ начинается хвост. И эта часть пролетариев всегда находила своего лидера, то в лице Прудона, то в лице Кропоткина, а в последнее время во множестве лиц рассерженных левых интеллектуалов, которые напуганы созревшей необходимостью оказаться в рядах пролетариата.

Для части слабо сознательных рабочих свойственны подобные заблуждения, и свойственны потому, что рабочий класс является продуктом буржуазных отношений. Следовательно, и интерес рабочего класса лежит за пределами социологических опросов, которые экономические персоналисты поставили в основу практического оправдания своих взглядов.

«Если социалистические писатели признают за пролетариатом эту всемирно-историческую роль, то это никоим образом не происходит от того, что они, как уверяет нас критическая критика, считают пролетариев богами. Скорее наоборот. Так как в оформившемся пролетариате практически закончено отвлечение от всего человеческого, даже от видимости человеческого; так как в жизненных условиях пролетариата все жизненные условия современного общества достигли высшей точки бесчеловечности; так как в пролетариате человек потерял самого себя, однако вместе с тем не только обрел теоретическое сознание этой потери, но и непосредственно вынужден к возмущению против этой бесчеловечности велением неотвратимой, не поддающейся уже никакому прикрашиванию, абсолютно властной нужды, этого практического выражения необходимости, — то ввиду всего этого пролетариат может и должен сам себя освободить. Но он не может освободить себя, не уничтожив своих собственных жизненных условий. Он не может уничтожить своих собственных жизненных условий, не уничтожив всех бесчеловечных жизненных условий современного общества, сконцентрированных в его собственном положении». (Маркс К. Святое семейство // Соч. — М.: Госполитиздат, 1960. — Т.2 — С. 39-40).

Не нужно искать какого-то тайного смысла в этих словах Маркса, так же как не нужно выискивать тайный коренной интерес рабочего класса. Суть этой цитаты, а, следом за ней, и главного классового интереса в том, что все проблемы пролетариата решаются только после того, как он перестает быть пролетариатом, как угнетенной частью общества, и рабочим классом, как фабрично организованным, лишенным богатства времени, производителем.

Еще проще. Интерес рабочего класса — перестать быть пролетариатом. И если хорошo присмотреться этот же интерес в искаженном виде присутствует во всех путанных утопиях прошлого. А теперь этот же интерес и снова в искаженном виде выплыл в экономическом персонализме.

Действительно, если человек наделен персонально частью прибыли и участвует в самоуправлении, то этот человек уже не может быть пролетарием. Но ведет ли такой путь к устранению противоречий капитализма? Точнее. Уничтожает ли этот путь классы? Поднимает ли рабочего из мира социальной необходимости и нужды на новую историческую ступень познанных социальных отношений и сознательного становления свободного человека?

Нищета политэкономии персонализма обнаруживается при попытке ответить на поставленные в предыдущем абзаце вопросы.

Смена формации обеспечивается изменением способа производства, а Петрухин-Чижиков с поклонниками мечтают совершить переход с помощью реформы распределения. В древности подобный подход мог бы декларироваться лозунгом: «Каждому рабу — по рабу!» — и надеждой, что раб, имеющий раба, будет работать эффективнее. Смешно?

Когда речь идет о рабах — смешно! Почему же предложение стимулировать развитие социалистических отношений с помощью персонально распределенной прибыли не вызывает такого же смеха?

На самом деле, смеяться в данном случае опасно — нужно рыдать. Рыдать нужно потому, что наши «новейшие коммунисты» предлагают разыграть очень безумную социалистическую трагедию.

Показываю объективный сценарий трагедии экономических персоналистов под названием «Если вдруг…»

Если вдруг новые коммунисты на фоне реакции смогут замутить головы рабочего класса и попутчиков, и если вдруг вопреки здравому смыслу все-таки начнут строить социализм с помощью капиталистических инструментов, то трагический крах и усиление реакции на долгие годы — неизбежны.

Вот в чем заключается возможность негативного сценария. Трудящимся раздадут гарантированные счета в банке, с этими счетами производители пойдут на работу, чтобы коллективно или индивидуально составить капиталы. Помните ваучеры? А далее в условиях пусть даже ограниченного рынка начнут эксплуатировать самих себя для получения прибыли.

Конечно же такая самоэксплуатация на первом этапе может даже дать прибавку эффективности труда, но в рамках все той же фабричной организации труда. И, одновременно, самоэксплуатация подключит и механизмы конкуренции, и возможность отчуждения гарантированного счета, а далее — долгов и банкротства.

Экономические персоналисты надеются, что наделенные персональной частью общей собственности работники будут отстаивать ее сохранность с помощью механизмов гражданского общества и самоуправления. Но именно в этой части их и ожидает самый страшный, но достаточно предсказуемый крах.

Даже буржуазия, наделенная полновесной капиталистической собственностью, которую она в теории должна защищать через институты демократического государства, с первых шагов своей диктатуры пытается передать свои права Бонапарту, Бисмарку, Муссолини, Гитлеру, Рузвельту, де Голлю. Если же ей приходится сохранить тонкий баланс демократии, под давлением пролетариата между прочим, то и тут она устраняется с помощью профессиональных политиков, чиновников и армии, т. е. с помощью института профессионального представительства.

Даже так называемое гражданское общество рано или поздно наполняется профессиональным отрядом священников, адвокатов, правозащитников, экологов…

Эти явления связаны с тем, что власть требует времени, единственного богатства, которое дает возможность исполнения власти.

Буржуазия «страшно» занята биржевой игрой. Отобрать собственность у конкурентов и еще чуть-чуть приблизить свою фирму к монопольному господству для каждого отдельного капиталиста — более важное занятие, чем управление государством…

Но оставим «несчастных» буржуев доигрывать свои последние игры. Вернемся к народному самоуправлению. Даже имея стимул отстаивать и защищать свою персональную долю, рабочий человек по определению лишен времени, а в условиях зверской самоэксплуатации, которую ему навязывают Петрухин, Чижиков и Кº, у него не останется и сил.

Следовательно, либо прибыль и рынок навяжут возрождение буржуазных отношений, либо новым коммунистам придется применить старые средства, как раз то, против чего они борются: насилие против собственного класса, диктатуру и репрессии. А так как насилие, диктатура и репрессии будут применены в условиях невиданной самоэксплуатации, то, раскритикованная Петрухиным-Чижиковым сталинская модель, покажется их обманутым поклонникам недосягаемым раем. Хотя, чего греха таить, ослепленные обаянием предстоящего дележа, поклонники Петрухина-Чижикова пока не в силах понять смысл подлинной сталинской модели социализма. В том числе и ту ее часть, которая в середине 50-х годов подвела СССР к границе переходного периода и которую мы не смогли перешагнуть в том числе и потому, что в рабочем классе еще много потенциальных любителей справедливого распределения.

На этом пока подведем итог. Борьба за сознание рабочего класса только начинается, следовательно, это не последний текст посвященный новым коммунистам и им подобным.

А пока достаточно понять лишь то, что Петрухин, Чижиков и Кº сделали правильный вывод о том, что к середине прошлого века социализм перерос свои рамки и требовал перехода на новый уровень.

Но средства для перехода на новый уровень сторонники экономического персонализма ищут в способе распределения. Ищут так, как это делают самые отсталые, самые бессознательные представители рабочего класса.

Петрухин, Чижиков и Кº начали собирать свой «авангард» в хвосте коммунистического движения и зовут вперед своих сторонников, как раз в то отверстие, которое анатомически размещается чуть ниже хвоста…

Э.Нигмати